О теме профилактики домашнего насилия можно говорить долго и муторно – и будет это очень больно, потому ни у какого Кинга нет историй страшнее, чем те, что случаются по тихой безнадеге в российской глубинке.
…Моей подруге позвонила девушка, которую избивал сожитель. Ножевое ранение в боку у девушки. Сломанные ребра у подруги, которая примчалась спасать. И кот, которого в приступе ярости насмерть забил сожитель. Подруга забрала девушку с раной в боку, отвезла в больницу, попутно ища ветеринарку, где коту окажут первую помощь хотя бы в долг. Не успела, кот умер на руках, до последнего доверчиво трогая ее носом и надеясь, что его спасут от злого человека, который был нормальный, а потом начал бить насмерть.
Естественно, уголовное дело. Сломанные ребра и рана в боку – не то, мимо чего милиция, вопреки распространенному мнению обывателя, пройдет с фразой «когда убьют, тогда и приходите». Страшнее другое: через два дня жертва уже хочет забрать заявление. С ножевым-то ей этого сделать никто не даст, но смягчить приговор она может. Она его уже простила. Подумаешь, нож в боку. (Ну ладно нож, но кота я бы точно не простила).
С законами конкретно против домашнего насилия в России как-то все размыто. Но вот в случае причинения конкретных травм УК предусматривает вполне конкретные наказания. Синяки–ушибы–ссадины – это легкий вред здоровью, статья 115 УК. Побои (без утраты трудоспособности, то есть вас побили, но больничный вы брать не стали) – статья 116. Более серьезные повреждения, то есть нож в боку, сотрясение мозга – это статья 112, причинение вреда здоровья средней тяжести.
И все это худо-бедно работает, пока речь не заходит о домашнем насилии. Потому что в случае домашнего насилия женщина (если речь не про 112-ю статью) очень часто забирает заявление буквально на следующий день. Часто – под давлением партнера. Да вот даже в случае вреда здоровью средней тяжести, то есть серьезных повреждений, где заявление не заберешь – умоляет о снисхождении к насильнику. Это и стокгольмский синдром, и привязанность, которую многие принимают за любовь, и зачастую ситуация, когда муж – единственный кормилец в доме, а с детьми идти некуда. Это и любовь (дурная, страшная, извращенная), и безнадега.
(Я, разумеется, говорю о женщинах, потому что женщины становятся жертвами семейного насилия в 93% случаях, мужчины же только в 7%, и такие ситуации, пожалуй, требуют отдельного рассмотрения: они не статистика).
С побоями еще такая штука: если их наносит близкий родственник, то есть если речь идет именно о семейном насилии, причем это происходит впервые – насильник с недавних пор отделывается штрафом. Зачем это делается? Затем, что огромное число жертв насилия, получив в пылу ссоры побои, вызвав участкового и написав заявление, на следующий день идут и заявление забирают. Погорячилась, мол. Не забирать же моего Васеньку в места отдаленные на три года. Противники закона о декриминализации домашнего насилия апеллируют к тому, что после его принятия выросло число обращений и приговоров, однако указывать это может только на то, что женщины стали меньше бояться тюрьмы для ненаглядного Васеньки.
Специально запросила статистику у знакомого следователя. Говорит: статистика нам говорит о том, что с момента вступления закона в силу, количество уголовных дел по ст. 116.1 выросло более чем в три раза (с 296 осужденных в 2017 году до 922 в 2018-м), преступники стали приговариваться к реальному заключению (три человека в 2018-м при нуле в 2017-м), количество приговоренных к исправительным работам также выросло с 76 до 237. То есть можно судить о том, что закон, в части наказания виновных, стал эффективнее.
В общем, в России есть худо-бедно работающие законы, позволяющие привлечь к ответственности человека, совершающего насилие над своей женщиной или близкой родственницей – мамой, сестрой. Проблема в другом: от 70% до 90% женщин, страдающих от домашнего насилия, в полицию не обращаются, а те, что обращаются, часто забирают заявления. Казалось бы, работать нужно именно с этим? Казалось бы, да, но нет!
Законов, регулирующих сферу наказаний, много, но вдруг депутат Алена Попова решает, что нужен еще один!
Надо отдать должное Поповой, она сама признается, что руководствовалась не законами юриспруденции, а желанием защитить слабого; желание, безусловно, прекрасное, вот только вписать бы его как-то в существующие реалии, не переписывая Конституцию. Например, законопроект предлагает следующее: «обязать нарушителя покинуть место совместного проживания с пострадавшим на срок действия судебного защитного предписания, независимо от того, кто является собственником жилого помещения». То есть вне зависимости от того, в чьей квартире живут насильник и жертва, насильника выселить сроком до двух лет. Конституция РФ, статья 35, немного удивлена: «Право частной собственности охраняется законом. 3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда».
Помимо столь оригинальных инициатив, у законопроекта Поповой есть немало пунктов, попросту дублирующих уже существующие законы.
Например, идея о профилактике семейно-бытового насилия почти до буквы копирует действующий закон N 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации», ст. 17. Есть и восхитительные обороты: «Судебным защитным предписанием также запрещается совершать семейно-бытовое насилие» – до этого, выходит, можно было? Нет, до этого было запрещено также действующим законопроектом. И так далее.
Довольно здраво выглядит пункт о мерах безопасности лица, которому надо оказать защиту от преследований: здесь и личная охрана, и выдача спецсредств защиты, и возможность переселения на другое место жительства с заменой документов и даже внешности, и многое другое – полный спектр, который позволит стать другим человеком. Однако будет ли это работать, «как в Америке» или как обычно, пока не понятно.
Совершенно, совершенно непонятно, как будет работать этот прекрасный закон в российских реалиях. Тут бы разобраться с существующими – и добиться того, чтобы женщины не забирали свои заявления на следующий день после их подачи. Вот тогда заживем.
А что вообще заставляет женщин мириться с домашним насилием, не писать заявления или забирать их на следующий день? Это страх, конечно. И страх не только перед злыми ментами, которые ничем не помогут, а только поглумятся. Это и страх, что с отношениями что-то не так. Это и чувство вины, что любимый Васенька сядет в тюрьму, а ты окажешься плохой девочкой. Это и стыд за то, что ничего такого не происходит в нормальных семьях. Это и банальное отсутствие сил – если, например, над тобой издеваются день ото дня, то тут не то что в полицию идти – тут до вечера дожить, и то подвиг.
И вот с этим нужно работать. Вот с этим, а не со способами как-то еще по-новому наказать насильника. Нужно сделать так, чтобы женщины не боялись идти в полицию. Нужно сделать так, чтобы им было куда уходить от насильника. Вообще – было куда идти.
Источник: